Неточные совпадения
— Это мне удивительно, — начал он после некоторого раздумья и передавая
письмо матери, но не
обращаясь ни к кому в частности, — ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже у него такой…
с замашкой, — а ведь как безграмотно пишет.
Императрица сидела за своим туалетом. Несколько придворных окружали ее и почтительно пропустили Марью Ивановну. Государыня ласково к ней
обратилась, и Марья Ивановна узнала в ней ту даму,
с которой так откровенно изъяснялась она несколько минут тому назад. Государыня подозвала ее и сказала
с улыбкою: «Я рада, что могла сдержать вам свое слово и исполнить вашу просьбу. Дело ваше кончено. Я убеждена в невинности вашего жениха. Вот
письмо, которое сами потрудитесь отвезти к будущему свекру».
Она вынула из портфеля
письмо и подала ему. Он подошел к свечке, прочел и положил на стол. А глаза опять
обратились на нее
с тем же выражением, какого она уж давно не видала в нем.
Сначала он делал это потому, что нельзя было укрыться от нее: писалось
письмо, шел разговор
с поверенным,
с какими-нибудь подрядчиками — при ней, на ее глазах; потом он стал продолжать это по привычке, а наконец это
обратилось в необходимость и для него.
Так восклицала она вне себя и уж, конечно, презирая все для себя последствия, хотя, разумеется, их предвидела еще, может, за месяц тому, потому что и тогда еще, может быть, содрогаясь от злобы, мечтала: «Не прочесть ли это суду?» Теперь же как бы полетела
с горы. Помню, кажется, именно тут же
письмо было прочитано вслух секретарем и произвело потрясающее впечатление.
Обратились к Мите
с вопросом: «Признает ли он это
письмо?»
Я раз
обращался к генеральше из-за границы
с письмом, но она мне не ответила.
— Верите ли вы, — вдруг
обратилась капитанша к князю, — верите ли вы, что этот бесстыдный человек не пощадил моих сиротских детей! Всё ограбил, всё перетаскал, всё продал и заложил, ничего не оставил. Что я
с твоими заемными
письмами делать буду, хитрый и бессовестный ты человек? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем, чем я накормлю моих сиротских детей? Вот появляется пьяный и на ногах не стоит… Чем прогневала я господа бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай?
Не умея читать, она перехватывала его
письма и, не решаясь
обратиться к помощи князя или Соловьева, копила их у себя в шкафчике вместе
с сахаром, чаем, лимоном и всякой другой дрянью.
Как-то я получил от одного из них
письмо, в котором он, между прочим,
обращается с просьбой...
Напомню еще вскользь и о полученном ею анонимном
письме, о котором она давеча так раздражительно проговорилась Прасковье Ивановне, причем, кажется, умолчала о дальнейшем содержании
письма; а в нем-то, может быть, и заключалась разгадка возможности того ужасного вопроса,
с которым она вдруг
обратилась к сыну.
— То же самое писал Егору Егорычу и Мартын Степаныч, — вот его
письмо, прочитайте! — проговорила Сусанна Николаевна и
с нервною торопливостью подала
письмо отцу Василию, который прочел его и проговорил,
обращаясь к Егору Егорычу...
—
Письмо с почты привезли к барину, — сказала та, подавая и самое
письмо, которое Антип Ильич, положив на имеющийся для того особый серебряный подносик, почтительно подал Егору Егорычу. Тот, как всегда он это делал, нервно и торопливо распечатал
письмо и, пробежав первые строки,
обратился к Сверстову...
«На днях я узнал, — писал Зверев (он говорил неправду: узнал не он, а Миропа Дмитриевна, которая, будучи руководима своим природным гением, успела разнюхать все подробности), — узнал, что по почтовому ведомству очистилось в Вашей губернии место губернского почтмейстера, который по болезни своей и по неудовольствию
с губернатором смещен. Столь много ласкаемый по Вашему
письму Александром Яковлевичем, решился я
обратиться с просьбой к нему о получении этого места».
Однако, когда, в отсутствии барыни, опять пришло
письмо на ее имя
с тем же штемпелем, она
обратилась за прочтением не к ней, а к одному из жильцов.
Однажды почтальон, к ее великому удивлению, подал ей
письмо. На конверте совершенно точно стоял ее адрес, написанный по-английски, а наверху печатный штемпель: «Соединенное общество лиц, занятых домашними услугами». Не понимая по-английски, она
обратилась к старой барыне
с просьбой прочесть
письмо. Барыня подозрительно посмотрела на нее и сказала...
— Все о том же. Il a eu quelques desagrements avec le commandant de la place. Simon a eu tort. [У него были кое-какие неприятности
с комендантом крепости. Семен был не прав (франц.).] But all is well what ends well, [Но все хорошо, что хорошо кончается (англ.).] — сказал он, передавая жене
письмо, и,
обращаясь к почтительно дожидавшимся партнерам, попросил брать карты.
— Ночью; а утром, чем свет, и
письмо отослал
с Видоплясовым. Я, братец, все изобразил, на двух листах, все рассказал, правдиво и откровенно, — словом, что я должен, то есть непременно должен, — понимаешь? — сделать предложение Настеньке. Я умолял его не разглашать о свидании в саду и
обращался ко всему благородству его души, чтоб помочь мне у маменьки. Я, брат, конечно, худо написал, но я написал от всего моего сердца и, так сказать, облил моими слезами…
На отца
письмо сына произвело иное впечатление. Узнав, что Тарас написал, старик весь встрепенулся и оживленно,
с какой-то особенной улыбочкой торопливо
обратился к дочери...
К Грохову он
обратился потому, что ему известно было, что Домна Осиповна
с прежним своим поверенным совершенно рассорилась, так как во время кутежа ее мужа
с Гроховым написала сему последнему очень бранчивое
письмо, на которое Грохов спьяна написал ей такого рода ответ, что Домна Осиповна не решилась даже никому прочесть этого послания, а говорила только, что оно было глупое и чрезвычайно оскорбительное для нее.
Лихачев был вскоре уволен, и вместо него определен директором старший учитель И. Ф. Яковкин. Дмитрий Княжевич сохранил надолго близкую связь
с своими гимназическими товарищами. Он определился на службу в Петербурге и каждую почту писал к брату,
обращаясь нередко ко всем нам. Его
письма читали торжественно, во всеуслышанье.
Таково предание народное;
обратимся к повести нашей. Борис Петрович и жена его три года не получали известия от своего Юриньки!.. месяц тому назад он
с богомольцем, которого встретил на дороге, прислал
письмо, извещая о скором прибытии… это он!..
(19) Что княгиня Дашкова заведовала изданием «Новых ежемесячных сочинений», по крайней мере в первые годы, это видно из
письма Капниста, помещенного в 1790 году в 47-й части «Новых ежемесячных сочинений», где он просит ее поместить в этом журнале его ответ «Певцу Фелицы». Кроме того, можно заключать об этом из некоторых мест послания Николева к княгине Дашковой («Новые ежемесячные сочинения», ч. 60, 1791), Здесь, между прочим, он
обращается к ней
с следующими стихами...
Соломонида Платоновна (пробегая одно из
писем и
обращаясь к Ваничке).А ты что же, объяснялся ли в чувствах своих
с невестой?
«Настя! — писал Свиридов. — Пошли сейчас в М. на телеге парой, чтоб отдали
письмо лекарю и исправнику. Чудак-то твой таки наделал нам дел. Вчера вечером говорил со мной, а нынче перед полдниками удавился. Пошли кого поумнее, чтоб купил все в порядке и чтоб гроб везли поскорее. Не то время теперь, чтобы
с такими делами возиться. Пожалуйста, поторопись, да растолкуй, кого пошлешь: как ему надо
обращаться с письмами-то. Знаешь, теперь как день дорог, а тут мертвое тело.
Вскинул очами на матерей Самоквасов: Манефа
письмо перечитывает, Таисея в окошко глядит. И весело подмигнул он Фленушке, а приказчик саратовский Марьюшке улыбнулся. Не то дремала, не то
с устали глаз не поднимала Параша. Не к Фленушке, к ней
обратился Самоквасов...
— Ни за что ни про что, — заговорила Оля, утирая слезы. — Вынимаю я из кармана носовой платок, а из кармана и выпало то
письмо, что вы мне вчера прислали… Он подскочил, прочел и… стал бить… Схватил меня за руку, сдавил — посмотрите, до сих пор на руке красные пятна, — и потребовал объяснений… Я, вместо того чтоб объяснять, прибежала сюда… Хоть вы заступитесь! Он не имеет права
обращаться так грубо
с женой! Я не кухарка! Я дворянка!
«И это пишет Кишенский», — подумала Глафира и, отбросив его листок,
с несравненно большим вниманием
обратилась ко второму
письму.
Прочтите короткий очерк обстоятельств, приведших меня в здешние края, и изложение причин, побуждающих меня действовать, и тех оснований, которые, надеюсь, дают мне право
обратиться к вам
с покорнейшею просьбой о паспортах для отъезда в Турцию и рекомендательных
письмах к венскому и константинопольскому посланникам английского двора».
Но мои попытки сразу же осеклись о недоверие немецких властей, начиная
с командиров разных военных пунктов, к каким я должен был
обращаться. Мне везде отказывали. Особых рекомендаций у меня не было, а редакция не позаботилась даже сейчас же выслать мне особое
письмо. И я должен был довольствоваться тем, что буду писать
письма в"Санкт-Петербургские ведомости"не прямо"
с театра войны", как настоящий военный репортер, а"около войны".
Но пикантно — и для личности будущего издателя"Нового времени"знаменательно — то, что он мое
письмо показал Коршу и сознался мне в этом
с легким сердцем. И еще пикантнее то, что сам Корш, уволивший меня без всякой основательной причины, весной, когда Парижская коммуна переживала осаду,
обратился ко мне
с предложением: не хочу ли я по английским газетам составлять заметки об этой осаде.
Когда была издана его переписка после его смерти, то в ней нашлись фразы, в которых он довольно злобно"прохаживался"на мой счет… Это не мешало ему в разные моменты своей заграничной жизни
обращаться ко мне
с письмами в весьма любезном и даже прямо лестном для меня тоне.
„Неофитом науки“ я почувствовал себя к переходу на второй курс самобытно, без всякого влияния кого-нибудь из старших товарищей или однокурсников. Самым дельным из них был мой школьный товарищ Лебедев, тот заслуженный профессор Петербургского университета, который
обратился ко мне
с очень милым и теплым
письмом в день празднования моего юбилея в Союзе писателей, 29 октября 1900 года. Он там остроумно говорит, как я, начав свое писательство еще в гимназии, изменил беллетристике, увлекшись ретортами и колбами.
Позднее, вернувшись в Петербург в начале 1871 года, я узнал от брата Василия Курочкина — Николая (постоянного сотрудника"Отечественных записок"), что это он, не будучи даже со мной знаком, стал говорить самому Некрасову обо мне как о желательном сотруднике и побудил его
обратиться ко мне
с письмом.
— Двенадцатое: свобода и неприкосновенность личности, — начальники не должны ругаться и бить солдат, все должны
обращаться с солдатом вежливо и говорить ему вы; никто из начальников не должен рыться в сундуках солдата;
письма должны
с почты отдаваться солдату, не распечатывая… — Солдаты жадно слушали, задерживая дыхание. Проходившие офицеры молча косились на них.
— Передайте ее сиятельству, что при всем моем желании, я не могу исполнить ее просьбы, так как особа, по ходатайству которой она
обратилась ко мне
с письмом, несколько дней тому назад утопилась в припадке умственного расстройства… Вероятно, и к ней являлась она в болезненном состоянии.
— Пасквиль именно на меня! — сказал, усмехаясь, Паткуль. — А как мое доброе имя не может пострадать от сумасбродных людей, то я сочинителю
письма и посланнику его охотно прощаю.
С тем, однако ж, — прибавил он,
обратившись к раскольнику, — подобных бумаг в стан русских не пересылать. Смотри! перескажи это, закоснелый невежа, твоему учителю. В противном случае Мурзенко
с своими татарами отыщет его в преисподней. Тогда не пеняйте на изменника Паткуля. Вот мой ответ: слышишь ли?
Павел Кириллович не хотел принять во внимание, что его полное достоинств и самовосхваления
письмо могло прямо не понравиться графу и остаться без всяких последствий. Он упрямо продолжал думать, что граф Алексей Андреевич обязан был оценить то унижение, которое испытывал он, Зарудин,
обращаясь с просьбой к нему, Аракчееву.
Григорий Александрович, продолжая находиться в Москве в составе Большой комиссии,
обратился еще в конце 1768 года к государыне
с умно и ловко написанным
письмом, целью которого было произвести впечатление на императрицу. Он просил в нем дозволения ехать в армию.
Письмо к литератору. М. г.! Хотя я и не знаком
с вами, но не могу, из любви к ближнему и искренно сожалея вас (по всей видимости, вы человек способный), не
обратиться к вам
с добрым советом: бросьте ваше вредное занятие! Один из ваших доброжелателей. (Подписи следует избегать, в видах возможности компрометации.)
Княгиня писала, что
с удовольствием возьмет к себе рекомендуемую Ольгой Петровной особу, что будет
обращаться с ней соответственно ее несчастному положению (баронесса не утерпела и, в общих чертах, не называя, конечно, фамилий, рассказала в
письме Шестовой роман детства и юности Александрины), и что хотя она относительно довольна своей камеристкой Лизой и прогнать ее не имела бы ни духу, ни причивы, но, к счастью, Марго недовольна своей горничной, а потому Лиза переходит к ней.
Князь Владимир отправился к Николаю Леопольдовичу, но не был им принят. Надо заметить, что Шестов, промотав пять тысяч,
обратился к Гиршфельду
с письмом, прося ссудить ему десять тысяч рублей до разыскания его опекуна, но получил категорический отказ.
— Очень, очень, повторяю, приятно мне вас видеть у себя. Заочно я уже давно знаком
с вами, так как брат Александр в каждом
письме упоминает о вас, расхваливая вас, как человека и как воспитателя и руководителя его сына… —
обратился князь Дмитрий к Николаю Леопольдовичу. Тот, сделав сконфуженный вид, поклонился.
Он положительно отвергает ее и даже в
письме, которое я сейчас получил,
обращается ко мне
с сильными упреками за то, что я велел присягнуть ему в верности.
К нему то и
обратилась княгиня Зоя Александровна
с прочувствованным
письмом, прося его не отказаться приехать помолиться о болящем князе Василии.
Зовут его Федор Давыдович Грац. Кто он — еврей или немец, швед или просто настоящий русский, носящий нерусскую фамилию? Вадим Петрович знает про него только то, что этот господин арендует имения в разных уездах губернии, а может, и в нескольких губерниях, рекомендовался в
письмах как человек
с капиталом и просил
обратиться за справками к одному генералу и даже к"светлейшему"князю, у которых арендует имения. Полежаевку, деревню Стягина, он знал хорошо; это видно было по его
письмам.
В конце
письма Мигурский посылал приветствия всем и, между прочим,
с тем же игривым тоном,
с которым он
обращался с Альбиной во время своего приезда,
обращался к ней и в
письме, спрашивая ее, так же ли она быстро бегает, перегоняя хортых, и так ли хорошо передразнивает всех.